Никогда, о Господи мой Боже,
этот ветер, знающий, как мы,
эту вечно чующую кожу
я не выну из глубокой тьмы.
За столом сидели и молчали.
Время шло, куда глаза глядят.
Ведра деревянные стучали.
Далеко, в колодцах, плавал сад.
Кто-то начал говорить и кончил.
Остальные бросились к нему,
умоляя, чтобы он отсрочил
то, что с самого начала ночи
шло к нему по ближнему холму.
Но уже вошло и встало время.
Сердце билось, кажется, везде –
как ведро, упущенное всеми,
на огромной траурной воде…
