Мой чичероне! Здесь вижу я странника имя
Чуждое мне, некрасивое: он здесь его
В знак начертал, что присутствовал некогда в Риме.
Знать бы я крайне желал что-нибудь про него.
Может быть — вскоре волна его бурная смоет
С поприща жизни, — иль прах в тёмном лоне
Жизнь, и дела его все, и заслуги сокроет,
И никогда ничего не узнаешь о нём.
Я угадать бы хотел, что он чувствовал, мыслил,
Имя на память своё в твою книжку внося
В светлой Италии… Может быть, странник расчислил,
Что обозначится этим и жизнь его вся?
С дрожью ль в руке он, сперва всё обдумав прилежно,
Имя то тихо чертил, как надгробье в скале?
Или ж, как слёзку прощания, бросил небрежно
Надпись он эту, к иной отъезжая земле?
Мой чичероне! Дитя ты — чертами своими,
Разум же старца чело твоё кажет вполне;
Между гробниц ты и храмов и древностей в Риме
Ангелом был путеводным — хранителем мне.
Ты проникаешь в сердца неземным своим глазом:
Взглянешь — и прошлое всё прочтено тобой разом.
Ах! Уж и будущность всю пилигрима равно,
Может быть, знать тебе также дано!
пер. Владимир Григорьевич Бенедиктов
