Словно был я старцем древним,
А очнулся вечно юным.
Взрывы манговых деревьев
Между Пегу и Рангуном.
Каждый миг считаю за год, –
Наважденью чужды судьи –
В череде метафор-пагод.
В золотом молчанье Будды.
К златострунной Ирравади
Тёмный слон бредёт купаться.
Если это мне приснилось –
Не желаю просыпаться.
Между Пегу и Рангуном
Я разбил своё сознанье
Не о камень преткновенья –
О наперсницу желанья.
…Не было душе тревоги,
Сердцу не было обузы,
Но возникла у дороги
Продающая арбузы.
И металось солнце злое,
И ломились сквозь проломы,
А её хранил от зноя
Тент из рисовой соломы.
Очи – тайные, как ночи,
Волосы – черней всевластья.
Щиколотки голубые,
Шоколадные запястья.
И расцвёл вблизи селенья,
Меж платаном и бурьяном,
Плод мужского вдохновенья,
Вызываемый дурьяном.
И горели красным грузом,
Верхом всех её коммерций
Ломти сочного арбуза,
Так похожие на сердце.
И вонзались, словно звуки,
В грудь, чтобы любить и плакать,
Перламутровые зубки
В пламенеющую мякоть.
О, агатовые бусы!
О, серебряные бляшки.
Продающая арбузы
Гонит по сердцу барашки.
И лежит, как чудо-юдо,
Между мною и тобою
Океанского рассола
Блюдо вечно голубое.
