Жить невозможно в тупом постоянстве
и комарином жужжаньи забот;
всё перемелется в этом пространстве,
в мутный затянется водоворот.
Не потому ль от тоски монотонной
тянет мятежно ступить за порог
дрожи вагонной и доли бездомной,
зыбкой свободы сквозной ветерок.
Годы минуют; и воля устала
чахнуть смиренно средь пыли и книг —
здравствуй, пронзительный запах вокзала
и отправленья качнувшийся миг.
Позднюю боль одинокого волка
примут в объятья иные края,
вновь приютит меня верхняя полка,
в поле плывущая келья моя.
С домом и миром в высокой разлуке
в мареве воспоминаний и грёз —
всё растворить в нарастающем стуке
вдаль уносящих куда-то колёс.
