Лидия — Вергилий

Как я завидую вам, о поля и прекрасные долы,
Тем вы прекрасней вдвойне, что с моею красавицей вместе
Вам и молчать, и вздыхать дано о нашей любови!
Ныне взирает на вас моя Лидия, с вами играет,
С вами беседует, к вам обращает веселые взоры,
Вам потихоньку она мои напевает напевы,
Коими некогда мне, влюбленному, слух услаждала.
Как я завидую вам, о поля, — любовь вас наставит!
Благословен и удел вертоградов, премного счастливых!
Там попирает она стопами лилейными травы,
Зелень незрелых кистей розоперстой дланью срывая,
Ибо еще лоза не набухла сладостным Вакхом;
Иль среди пестрых цветов, благовонной дани Венеры,
Склонит колена она, ковер зеленый сминая,
И о любви моей поведает лугу украдкой.
Снежные горы и нежные долы радость наполнит,
Радость наполнит леса; умолкнут хоры пернатых,
Бег замедлит ручей — утишьте журчание, воды,
Дайте подруге моей излиться в жалобах сладких!
Как я завидую вам, поля, — у вас моя радость,
Ныне утехой для вас моя услада былая!
Ах, в неизбывной тоске мои истаяли члены,
Бедное тело мое застыло в холоде смертном,
Ибо рассталась со мной ненаглядная. С нею сравниться
Может ли кто красотой и мудростью? Если преданья
Истину нам говорят — и быка, и дождя золотого
(Слух поскорей, отврати, Юпитер!) она лишь достойна.
Бык, счастливый отец и слава могучего стада!
Не приведется тебе, коль твоя затаилась телица,
Скорбным мычаньем леса оглашать в блужданиях тщетных.
Ты, о родитель козлят, счастливый и трижды блаженный,
Топчешь ли кручу скалы, попирая копытами камни,
Или бредешь наугад, пресытившись пастбищем прежним —
Милая всюду вослед поспешает радостным шагом.
Горе разлуки познать не придется такому супругу,
Ибо всегда и везде супруга с ним нераздельна.
Ах, почему не была и к нам благосклонной Природа?
Ах, почему я терплю столь часто страдания злые?
Ясных звезд хоровод покидает небо ночное,
Свой черед уступив сиянию Феба — и снова
Друг твой с тобою, Луна: так зачем разлучен я с подругой?
Горе познала и ты — над моим смилосердствуйся горем!
Лавром венчаясь, о Феб, ты свою любовь знаменуешь —
Память о Дафне твоей осеняется славой лесною.
Держат утеху свою при себе вездесущие боги
И в небесах ее свет созерцают — да сказ этот долог.
Иль в счастливые дни Златого Сатурнова века
Не был людской удел подобен божественной доле?
Но и об этом смолчу: всяк видит меж звезд Ариадну,
Что за возлюбленным шла, в полон захвачена страстью.
Ах, ужели наш век обидел насельников неба?
Ах, ужель суждено нам жить средь мучений жестоких?
Разве я первый посмел одолеть стыдливости стены
И у подруги своей коснуться священной повязки?
Разве за это платить я должен безвременной смертью?
Будь я первый, чей ум смущает прелюбодейный
Помысел — стала бы мне кончина отраднее жизни!
Не обо мне молва сохранит бессмертную повесть,
Будто бы первым из всех я вкусил от услады запретной,
Род человечий прельстив соблазном тайной Венеры.
Зависть судьбы не даст мне стяжать подобную славу,
Ибо не был наш грех предтечей утех беззаконных.
Облик обманный приняв, Юпитер древле с Юноной,
Прежде чем стала она ему венценосной супругой,
Нежных изведал услад, воровской насладившись любовью,
А среди трав луговых Киприда в веселье глядела,
Как сминает цветы пурпурные страстный Адонис,
Стройную выю его объемля ласковой дланью.
Был в это время Марс упоен забавою ратной,
Был усердный Вулкан за работой, обезобразив
Копотью черной лицо и бороду выпачкав сажей.
Разве слез не лила о возлюбленном новом Аврора,
Вспыхнувший лик заслонив плащом зари розоцветной?
Вот обычай богов и героев блаженных обычай —
Нынешний век, увы! живет по иному закону!
Ах, себе на беду не рожден я Природой благою
В те золотые дни! О, мой удел горемычный!
О, печальная страсть, угасшая в сумерках века!
Так истерзала Судьба мое истомленное тело,
Что не узнаешь меня ты ныне в страдальце недужном!