В окне, таимом темнотой,
Как встарь, зажегся блеск тяжелый
Мандоры, прежде золотой,
Звеневшей с флейтой и виолой,
И требник, ветхий и простой,
С торжественным стихом начальным,
Раскрыт монахиней святой,
Как встарь, на гимне величальном.
Но ангел озарил стекло,
Неслышно пролетая мимо,
И арфой в руки ей легло
Крыло ночного серафима,
И в полумраке витража
Ни струн, ни флейт, ни величанья:
Под пальцами, едва дрожа,
Струится музыка молчанья.
