Бессмертная лазурь, не зная сожалений,
С беспечностью цветов иронией своей
Преследует поэта несвободный гений,
И он клянет себя в обители скорбей.
Бегу, закрыв глаза, ее великолепья,
Но с силой совести она глядит в упор,
Свергаясь с высоты. Каких ночей отрепья
Набросить на ее презренья полный взор?
Пусть тянется туман, чтоб пепел серых теней,
Взлетев, лохмотьями все небо заволок.
Залив болотный свет той синевы осенней,
Он должен выстроить безмолвный потолок!
И тину, и тростник дорогой сберегая,
Иди сюда скорей, оставь летейский мир
И каждую закрой, о Скука дорогая,
Из этих птицами пробитых синих дыр.
Еще! Пускай дымят, не уставая, трубы,
И сажа зыбкая, и черная тюрьма
Затянет небосвод в чудовищные клубы,
И желтоватый свет пусть уничтожит тьма.
Нет неба! Дай же ты забвенье Идеала
И Преступления, материя, прими
Измученную плоть, чтоб там она дремала,
Где спит счастливый скот, зовущийся людьми.
Я повлекусь туда, я больше не умею.
Опустошался мозг и наконец иссяк.
Я не могу от слез освободить идею,
Зевая в пустоту, в нерасторжимый мрак.
Напрасно! Слышишь, как она поет ликуя
В колоколах. Душа моя, лишь для того
Мучительный металл взывает аллилуйя,
Чтоб лучше праздновать Лазури торжество!
Она, как верный меч, разит старинным звоном
Твой прирожденный страх и мглу бесплодных бурь.
Скажи, куда бежать в восстанье беззаконном,
Настигнут я. Лазурь! Лазурь! Лазурь! Лазурь!
Перевод Николая Оцупа.
______________________________
Надменная лазурь, предел земных сомнений,
Глядящая в упор, бездушно, как цветы,
Униженный поэт хулит твой ясный гений
Сквозь золотую боль слепящей пустоты.
Зажмурившись, бегу. Но чувствую ликуя,
Она глядит, глядит, как совести укор,
Насмешливо и зло! Какую ночь, какую
Швырнуть, швырнуть, швырнуть в ее бесстыдный взор?!
О морок, защити от этой наглой сини!
Пусть нудные дожди, пронизанные мглой,
Размажут липкий мрак по слякотной трясине,
Зыбучим потолком повиснув над землей.
Проснись и ты, заткни, вздымая длинной лапой
Со дна летейского зловонное гнилье,
О Скука, затяни, молю тебя, заляпай
Проломы синих дыр, плодящих воронье.
Еще! Пусть сотни труб дымятся, злопыхая,
И сажи жирный склеп блуждающей тюрьмой
Поглотит небосвод, и немота глухая
Сольется навсегда с вселенской мертвой тьмой!
Все! Небо умерло. Греховная, в тебе я,
Материя, хочу забыться навсегда
На пастбище твоем угаженном, тупея,
Где разлеглись людей счастливые стада!
Низверженный к идей возвышенных подножью,
Мой мозг, опустошась, как баночка румян,
Устал гримировать своей постыдной ложью
Зевающей Мечты уродливый изъян…
Но вот опять, лазурь, мне слышно, то и дело,
Сквозь гул колоколов — довольно! я устал! —
Как в злобной глубине, ревя осатанело,
Молитвенную синь струит живой металл!
Он рушится сквозь мрак, как благовест победный,
Пронзая, словно меч, тщету душевных бурь,
Куда теперь бежать от этой пытки медной?
Во мне гудит лазурь! лазурь! лазурь! лазурь!
Перевод Вадима Алексеева
