Луцилия приветствует Сенека!
Свободные искусства обсудить?
Науки? Мне не нужно их опеки:
Не могут ни помочь, ни навредить.
Как подготовить ум — вот их забота,
Затем, чтоб не мешали — развяжись.
Они — лишь обученье, не работа,
Которой посвятить достойно жизнь.
Искусство потому зовут свободным,
Что занят им свободный человек.
Само же (доказать готов — угодно?)
Свободы не дарует нам вовек.
Воистину свободное искусство
Есть — мудрость, что ведет к свободе нас…
А в прочих — отзвук чувства, дальше — пусто,
Кто смог услышать в них свободы глас?
Неужто веришь, будто в них есть благо?
Знай: нет порочней их учителей.
Искусства всякий выучит и за год —
Что дальше?- «Веселиться веселей»?
О чем хлопочет правильный грамматик?-
Он учит предложения творить.
Он скажет: не годится слово «матерь»,
И лучше «мать» иль «мама» говорить.
А, если он захочет стать повыше,
Историей займется и стихом,
Займется тем, кто рифму плохо слышит,
Или размер… и прочей чепухой.
Не это в нас обуздывает похоть,
Искореняет алчность, гонит страх…
Усердье их в толпе рождает хохот,
У мудрых же — улыбку на устах.
Геометр, музыкант тебе помогут
На страх и алчность наложить запрет?-
Они и сами знать о том не могут,
Поэтому ответ: Конечно нет!
Они нас добродетели не учат,
Иначе все учили б одному…
А, разнобой туманный — разум мучит,
Из них, мой друг, не верю никому.
Гомера всяк по своему оценит:
И стоик он, и Эпикура сын,
Перипатетик или академик…
Как в несовместном может быть один?
Уступим им философа-Гомера:
Он мудрым стал, не зная о стихах.
Давай же обучаться той же мерой
Что он. Зачем копаться в пустяках?
Не спрашивай меня про возраст древних:
Свободен ум от этой пустоты.
Где был Улисс? — Блуждая в трех деревьях,
Неужто этим озабочен ты?
Нам душу каждый день терзают бури:
Нас красота прельщает, враг грозит,
И настигает мщенье грозных фурий,
И грешник, и невежда нам дерзит.
Как родину любить, жену и брата?
Учи меня, как к честной цели плыть!
Не к корысти, не к зависти, не к блату,
А — к Богу устремленьями прослыть.
Была ли Пенелопа непорочна
И знала ли, когда придет Улисс?-
Скажи о целомудрии мне точно,
Какое в нем есть благо, поделись.
О музыке. Ты учишь, словно классик,
Как голоса свести в мажорный хор…
Но, как найти в душе своей согласье?
Как не ронять в превратностях укор?
Геометр учит, как измерить земли —
Пусть скажет: для чего нужна земля?
Неужто пальцы нам даны затем лишь,
Чтоб скупости добычу исчислять.
Какая польза знать, как делят поле,
Коль с братом поделиться я не мог?
Все то, чему детей мы учим в школе,
Не развивает душу…только мозг.
Ты не хозяин здесь, а поселенец:
Пришел — уйдешь, как писано в судьбе,
И позже, через сотню поколений,
Немногие припомнят о тебе.
Ты вычисляешь квадратуру круга,
Ты можешь путь меж звездами найти…
А, можешь ли измерить душу друга?
Как ищешь в жизни верного пути?
К чему мне знать, когда зайдет Меркурий
И где сейчас находится Сатурн?
И верить, что астролог, в своей дури,
Предвидит все события котурн…
Что б ни случилось, знай, я не отчаюсь:
Я жду всего — удачи и беды,
И признаки их раньше замечаю,
Чем глупый замечает их следы.
Теперь я отойду от длинных списков
Искусств. Кого достойными найти?
Ваятелей, борцов и живописцев?!
Тогда, и поваров что ль отнести?
Что общего, скажи мне, со свободой
Имеют эти, в белом, толстяки
С душою, отощавшей без ухода
Разумной добродетельной руки?
Не разбираю также виды спорта:
Метание копья, езда верхом…
Конечно, это юношей не портит,
Но, прежде, было просто пустяком.
Когда тебя несут порывы страсти,
Что толку — удержать коня в узде?
Кто в гневе над собой уже не властен,
Не может в победителях сидеть.
«Так что же, ни науки, ни искусства
Нам ничего для жизни не дают?»-
Дают, но добродетели в них пусто,
Они ей лишь основу создают.
Как грамота готовит нас к науке —
Науки в добродетель торят путь.
Но, добродетель — не учебы муки,
Блаженство — честно в зеркало взглянуть.
Основы философия не ищет,
И здание возводит от земли.
А математик, в этом смысле — нищий,
Все их начала от других пошли.
Вот, если б шел он к истине с начала,
Объять сумел природу и весь мир,
О небе и душе не умолчал бы…
То, был бы математик — мой кумир.
Рассмотрим по порядку добродетель,
и могут ли искусства здесь помочь:
У храбрости сознанье — ты свидетель
Опасностей, что нужно превозмочь.
А верность есть святое наше благо,
Ничто ее с пути не совратит
«Жги, бей и убивай, я сяду на кол,
Не отходя от верного пути!»
Воздержность умеряет наслажденья,
Соразмеряя, сокращая их.
Воспринимает их, как наважденья,
Не приближаясь, ради них самих.
А человеколюбье запрещает
Надменность в отношении друзей,
И посторонних в бедах защищает,
Не отступая Божеских стезей.
Возьми что хочешь: простоту и скромность,
И милосердье к людям… Где тут роль
Искусства мы могли б назвать огромной? —
Нигде. Здесь философия — король!
«Неужто роль искусства так ничтожна?-
Философы используют его.» —
Коль «без чего-то» сделать невозможно,
Не значит это — «с помощью того».
Науки путь добра не изучают,
И нет его в ученых головах…
Есть мудрые, что грамоты не знают,
Ведь мудрость — в деле, а не на словах.
Да, мудрость велика и многогранна,
Для размышлений нужен ей простор.
Ум забивать излишним было б странно,
Тому кто мысли к вечности простер.
Возьмем хоть время… Сколько здесь вопросов:
А было ли хоть что-то до него?
Оно само есть нечто, все отбросив?
И, можно ль поворачивать его?!
Теперь — душа: Как долго обитает?
Откуда? Какова? Куда уйдет?
Как смерть ее на волю отпускает?
В природе есть души круговорот?
И так во всем… Рассмотрим, что угодно —
Обилие вещей влечет на дно…
Всё — вон! Пусть разум твой живет свободно,
На службе добродетели одной.
«Но, многое в науках так волшебно…
Порой, готов читать, открывши рот…» —
Стремиться больше знать, чем нам потребно,
Есть тоже невоздержанности род.
Погоня за наукой и искусством —
Удел самодовольных болтунов.
Дидим писал всю жизнь, и что там? — Пусто…
Хотя, четыре тысячи томов…
Читателей его я пожалел бы…
Он описал: откуда был Гомер,
Кто мать Энея, … Ум не уцелел бы,
Читай я ерунду без всяких мер.
Он прозвище имел — «медноутробный»…
Всё описал, что было (может быть)…
Но, если б даже знал я о подобном,
То, постарался б… поскорей забыть.
«Начитанным» считаться — стоит силы
И времени, дороже серебра.
Попроще звать себя я попросил бы…
Скажите мне: «Ты — человек добра.»
К чему мне Аристарховы пометки,
К стихам, что написал мудрец Гомер?
В них вижу только глупости объедки,
Для критиков грядущего пример.
Грамматик Апион прочел Гомера
(Тщеславен и большой антисемит)
В начале Иллиады встретил меру
Всей книги… Пусть Гомер его простит.
Измерь свой век! И вычти нездоровье,
Твой сон, дела… Все вычерпал до дна?
Осталось время с доблестью коровьей
Жевать чужую жвачку дотемна?!
Философы настолько опустились,
Что стали свойством слога дорожить.
И говорить так тщательно учились,
Что разучились, «как на свете жить».
Как много зла и лжи дает нам тонкость
Чрезмерная. Вот молвил Протагор:
Любая вещь (обманывай ребенка)
Сама в себе содержит сущный спор.
А Нафсифан: Что видим пред собою,
Быть может — существует, может — нет.
И Парменид: Все образы, гурьбою —
Едины, в них начало и конец.
Зенон Элейский — вещи уничтожил:
Есть бытие, вещей на свете нет.
Мегарцы, эритрейцы (путь проложен)
Как эхо повторяют это вслед.
Все это — чушь, похуже, чем искусства…
Там — пользы нет, а здесь — прямой ущерб:
Мне выколов глаза, лишают чувства
И отнимают истину вообще.
Премудрость эта с истиной не дружит,
От света отделяя, как покров.
О, Господи! Свет истины мне нужен,
Не тьма агностицизма.
Будь здоров.
