Продают старый дом.
В палисаднике купчие споры,
самобраная скатерть,
разлив дорогого вина.
И на прежних хозяев
со старческим смотрит укором
дом зеленый в четыре
прозрачных, как слезы, окна.
До свидания, дом!
Я вреда не хочу новоселам,
потому не жалею, —
ты с ними тепло заживешь.
Но пройду стороной,
с настроеньем совсем не веселым,
до чего ж ты на счастье,
прошедшее счастье похож!
Слева в синем окне
нет внизу одного шпингалета.
Раму тихо тряхнешь,
и в окошко бесшумно входи.
Часто грозная мама
мои поджидала рассветы.
Многоцветье медовое
было еще впереди.
Деревянный мой дом,
дом до маковки крыши знакомый,
поднимали тебя
молодые мои старики.
Грустен ты, будто мамы моей
золотые иконы,
крепок ты, как отцовские
резкие, в дым, матерки.
Мы твои торопливые,
но не беспечные дети,
мы глядим высоко,
много выше, чем видишь ты, дом!
Нагляжусь на тебя,
поклонюсь твоим окнам пресветлым,
лишь бы прочно стоял
ты и дальше на месте родном.
