Жизнь — это наслаждение погоста,
грубый дом дыма,
где ласточка поседевшей головою бьется
в преисподней твоего мундира.
Жизнь — это потный лоб Микеланджело.
Жизнь — это перевод с немецкого.
Сколько хрусталя серебряные глаза нажили?
Сколько пощечин накопили щечки прелестные?
Я буду стреляться вторым за наместником
сего монастыря, то есть тела,
когда твоя душа слезою занавесится,
а руки побелеют белее мела.
Из всего прошлого века выбрали лишь меня.
Из других — Разина струги, чифирь Пугачева.
Небо желает дать ремня.
Небо — мой тулуп, дородный, парчовый.
Раскаленный кусок золота, молодая поэтесса — тоска,
Четыре мужика за ведром водки…
Жизнь — это красная прорубь у виска
каретою раздавленной кокотки.
Я не плачу, что наводнение в Венеции,
и на венских стульях моих ушей
лежит грандиозная библия моего величия
и теплые карандаши. Темные карандаши всегда Богу по душе.
Богу по душе с каким-нибудь малым
по голубым распятиям моих вен,
где, словно Пушкин, кровь ругается матом
сквозь белое мясо всех моих белых поэм!
