(Отрывок из поэмы)
Осенней ночью, близ кургана,
В степи глухой у огонька,
Сидят одни во мгле тумана
Два запорожских козака.
Напрасно зоркие их очи
Сквозь черный мрак угрюмой ночи
Чего-то ищут в дальной мгле;
Вотще они к сырой земле
Свое прикладывают ухо, —
10 Кругом всё сумрачно и глухо;
Молчит река, безмолвен лес,
Ни звездочки среди небес.
Объята черной пеленою,
Как будто вся природа спит,
Лишь, налетая, ветр порою
Сухой ковылью шевелит,
Да кони борзые, на воле
Гуляя, травку щиплют в поле…
«Где запоздал он?.. Уж пора
20 Ему примчаться. От Днепра
Тут недалёко… Конь надежной:
С ним и в такую ночь никак
С дороги сбиться невозможно;
Удал отважный гайдамак!
Пусть ночь, удвоя черный мрак,
На степь унылую наляжет, —
Козак всегда козак: ему
На Запорожие сквозь тьму
Пустынный ветер путь укажет…
30 Не подстерег ли удальца
В глуши татарин кровожадный?
Ну что ж? Пусть так, — у молодца
Булат с пищалью семипядной.
И в ясный день и в час ночной
Он сам нередко с самопалом
Стрежет врагов в траве густой
Иль рыщет по степи шакалом…
Я хорошо тот помню день,
Когда пришел он в наш курень
40 И клятву дал быть гайдамаком,
За Сечь свободную стоять
И вечно ненависть питать
И к хищным крымцам и к полякам.
Непринужденный разговор,
Движенья, поступь, гордый взор,
Черты, жупан — всё род высокий
Изобличало в пришлеце;
Прекрасен гость был черноокий,
Всё нас пленяло в молодце;
50 Но зрелся след тоски глубокой
На молодом его лице…
Все, полюбя его, ласкали,
Шутили с ним средь шумных игр;
Но разогнать его печали
Не мог никто… Как юный тигр
На всех глядел, нахмуря брови,
Был дружбы чужд, был чужд любови.
Летал в пустынях на коне,
И, увядая в тишине,
60 Он рвался в бой, он жаждал крови…
Сбылось желанье: саранчой
Мы понеслися под Очаков;
И удальством пришлец младой
В грязь затоптал всех гайдамаков.
Суров, и дик, и одинок,
Чуждаясь всех, всегда угрюмый,
И ныне бродит, как порок,
В местах глухих он с тайной думой.
Печаль, как черной ночи мгла,
70 Ему на сердце налегла.
Она, жестокая, тревожит
Его повсюду и всегда;
Ничем, нигде и никогда
Ее рассеять он не может.
Ему несносна тишина;
Без крови вражеской, без боя,
Он будто чахнет средь покоя;
Его душе нужна война:
Опасность, кровь и шум военный
80 Одни его животворят
И в буре битв покой мгновенный
Душе встревоженной дарят.
Толпой и крымцы и поляки
Не раз гонимы были им;
Как божий гнев, ужасны с ним
В набегах бурных гайдамаки…
В нем не волнуют уже кровь —
Младых украинок любовь
И верной дружбы глас приветный;
90 Давно он ко всему приметно
Остыл бесчувственной душой,
В нем веет холод гробовой:
Она, как хладная могила,
Его все блага поглотила…
Всегда опущены к земле
Его сверкающие очи;
Темнеет на его челе
Какой-то грех, как сумрак ночи.
Еще никто не зрел того,
100 Чтобы хотя на миг единый
Улыбкой сгладились морщины
На бронзовом лице его.
Однажды только, уверяли,
В нем очи радостью сверкали:
То было в замке богача,
Убитого им на Волыни,
Где превратил он всё в пустыни,
Как, гнев небесный, саранча;
Где кровь ручьями лил он хладно,
110 Где всё погибло беспощадно
Иль от огня, иль от меча.
Вотще молила дочь младая,
Вотще у ног лежал магнат:
В грудь старца, воплям не внимая,
Вонзил он с хохотом булат…»
Так говорили меж собою
Про гайдамака-молодца
Два заднепровских удальца…
Меж тем уж начал за рекою
120 Мерцать на дальнем небе свет,
А запорожца нет как нет.
Несется ночь… и вот зарею
Занялся сумрачный восток,
Сильней зашевелил травою
Передрассветный ветерок;
Уж погасает огонек,
И вьется тонкою струею
Во мгле редеющей дымок…
Вдруг конский топот раздается,
130 Как шум глухой, издалека;
Вот громче, ближе… вот несется
Конь вороной без седока.
Вот за могилою степною
Своих товарищей узнал,
Помчался к ним, летит стрелою
И, подбежавши, вдруг заржал,
Запрял ушами и упал
Почти недвижный, бездыханный…
По шее кровь бежит из раны.
140 Расколот рыцарский сайдак,
И безобразными клоками,
Обрызган кровью, меж ногами
Висит разорванный чепрак…
Но где же грозный гайдамак,
Краса и слава вольной Сечи?
Погиб… но где, когда, и как,
И при какой враждебной встрече?
Быть может, дерзкою толпой
В глуши захваченный в неволю,
150 В темнице душной и сырой
Кл
янет в цепях свою он долю;
Иль, крымским хищником убит,
В степи пустынной он лежит,
И уже волк во мраке ночи
Терзает труп среди травы,
И из козацкой головы
Орел выклевывает очи…[1],[2]
Конец 1824 — начало 1825
[1]ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ
между 4 и 5 Их лица смуглые слегка
Автограф Багровый пламень освещает,
ПД 1 Угрюмый вид их выражает
И [тревогу] беспокойство, и печаль
Вид беспокойный выражает
[Они] то зорко смотрят вдаль
вместо 10-16 Угрюмо, дико всё в природе
Ни звездочки на мрачном своде
Уныло дремлющих небес,
Река молчит, безмолвен лес.
Лишь, налетая, ветр порою
Ковылью шевелит сухою.
17 Лишь ходят кони на свободе
19-21 Где запоздал он? [Ночь темна]
[Ни зги не видно, но ему ли]
Ему б примчаться. [Конь надежный]
24 а) Притом лихой и Гайдамак
Автограф б) Притом удал и Гайдамак!
ПД II
между Не раз [копытами коней] [ватага
37 и 38 удальцов]
Автограф Не раз конями [вместе] с ним
ПД I Топтали мы враждебный Крым
И нивы Польши плодородной
Автограф Не раз гонимы были им
ПД II Толпой и крымцы, и поляки;
[Как божий гнев, он страшен им,
Как бурный вихорь, он средь драки]
В набегах бурных гайдамаки
Как божий гнев ужасны с ним.
39-44 Когда он к [Палею] Самусю в курень
Автограф На Запорожие явился,
ПД I Набег с ним первый полюбился.
Будь проклят этот гайдамак,
Ты помнишь с той поры,
Когда он к нам
40 а) [И Сечи клятву дал на службу]
б) [И захотел быть гайдамаком]
41 [Любить свободных Козаков]
43 Противу крымцев и поляков
после 43 [Тогда еще он молод был:
Автограф Красив, высок, осанист, строен;
ПД II Он строго наш закон хранил;
И как прямой и пылкий воин,
Тревоги бурные любил.
Но в сердце что-то он таил
И был душою неспокоен.]
46 [Булат,] Жупан — все род высокий
Автограф
ПД I
61 Сбылось желанье [новичка] [в буйный Крым]
между 62 и 63 [Щипнули на пути поляков]
между 63 и 64 [И беспощадностью лихой]
64 [Вдруг превзошел] всех гайдамаков
67-68 Он вечно бродит, как порок
В местах пустынных с тайной думой
93 Она, как черная могила,
Автограф
ПД II
96 Его зловещие глаза
Автограф
ПД I
97 Чернеет на его челе
Автограф
ПД II
98 Тоска, как сумрак полуночи.
114 [Никто не тронул гайдамака]
Автограф
ПД I
116-117 Так на досуге говорили
Между собою козаки
вместо Но где же он? Давно пора
116-118 Ему здесь быть из-за Днепра, —
Так говорили меж собою
Два молодые козака.
118 Два запорожских удальца
119-120 а) [И между тем уже зарею
Занялся сумрачный восток]
б) Меж тем румяною зарею
Уж занимается восток
вместо (Между высокою травою
134-148 [Коней пасущихся узрел]
Автограф Своих товарищей узнал
ПД II Запрял ушами
Узрел коней
К ним подбежал, стал
Узнав товарищей, заржал.
Заржал, затопал
[Вот подбежав, запрял ушами
И начал нюхаться с копями]
Затопал, [радостно] заржал,
Ушами [радостно] запрял
Помчался быстрою стрелою
И, подбежавши к ним, заржал,
Запрял ушами и упал,
[Облитый кровью] Почти недвижный, бездыханный
Струится кровь из черной раны,
На шее сделанной свинцом,
И безобразными кусками
Чепрак исколотый кругом,
В крови висит между ногами.]
144 Краса и слава буйной Сечи?
после 151 а) [Или тавридцем он убит
В глуши пустынной уж лежит
И хищный вран средь мрака ночи]
б) [Иль хищным крымцем он убит
В глуши пустынной уж лежит,
И изо лба во мраке ночи
Орел выклевывает очи]
в) Иль крымским хищником убит
[В глуши пустынной] непогребенный он лежит
[И уже волк средь] мрака ночи
[В колючем терне тело рвет]
И изо лба козацки очи
[Орел украинский [безжалостно] клюет]
Отдельные Орел выклевывает очи.
наброски
Автограф Всегда бежит веселых игр,
ПД I Как кровожадный тигр.
Нередко он поля Волыни
Копытами коней орал
И, превращая все в пустыни,
Их польской кровью поливал.
Как плотоядные шакалы
По степи рыщут казаки.
Иль сизоперому орлу,
Иль плотоядному шакалу
В нем не [полковника] начальника — отца
Не вихрь шумит среди степей,
Не ястребов орел гоняет,
На вороном коне летает
За крымцами седой Палей
