Корма запрещала, летят паруса,
Встревоженной хляби звучат голоса,
И солнце затмилось над бездной морокою
С последней надеждой, кровавой зарею.
Громада, бунтуя, ревет и кипит,
И волны бушуют, и ветер шумит,
И стон раздается зловещих насосов,
И вырвались верьви из рук у матросов.
Торжественно буря завыла; дымясь,
Из бездны кипучей гора поднялась,
И ангел-губитель по ярусам пены
В корабль уже входит, как ратник на стены.
Кто, силы утратив, без чувства падет;
Кто, руки ломая, свой жребий клянет;
Иной, полумертвый, о друге тоскует,
Другой молит бога, да гибель минует.
Младой иноземец безмолвно сидит,
И мнит он: «Тот счастлив, кто мертвым лежит;
И тот, кто умеет усердно молиться,
И тот, у кого еще есть с кем проститься».
