Народная память хранит едва
Деяния и слова
Тех, кто ни почестей, ни торжества
Не пожинал искони;
Громом их доблести не сотрясен
Сумрачный строй времен;
Дальним потомкам своих имен
Не завещали они.
Есть безымянность крупин песка,
Винтиков у станка,
Безликость капель, что мчит река
Плещущего бытия;
Их — миллиарды, и в монолит
Всякий с другим слит;
Этому множеству пусть кадит
Гимны — другой, не я.
Но есть безымянность иных: свинцов
Удел безвестных борцов —
Вседневных подвижников и творцов
Деятельной любви.
Встань перед ними, воин-поэт,
Славою мира одет, —
Перечень звучных своих побед
Надвое разорви.
Эти — прошли в города и в поля,
Со множеством жизнь деля, —
Врачи, священники, учителя,
Хозяйки у очагов;
И, лязгая, сдвиги эр не сотрут
Их благодатный труд,
Ни уицраор, ни демоны смут,
Ни ложь друзей и врагов.
Они умирали — не знаю где:
В дому или на борозде.
В покое ли старости или в труде, —
Но слой бытия сквозь слой
Им разверзал в высоте миров
Всю щедрость своих даров,
И каждый включался в белый покров
Над горестною страной.
Пусть мир не воздаст ни легендой им,
Ни памятником гробовым,
Но радость нечаянную — живым
Они бесшумно несут;
Они проникают в наш плотный быт —
Он ясен им и открыт, —
Их теплым участьем одет и омыт
Круг горьких наших минут.
Никто не умеет их путь стеречь,
Никто не затеплит свеч,
Никто не готовит богатых встреч,
Никто не скажет ‘спаси’, —
Но жаль, что туманная старина
Укрыла их имена,
Когда-то в промчавшиеся времена
Звучавшие на Руси.
